Наиболее существенные черты Портрета регентов находят завершенное, как бы окончательное выражение в Портрете регентш, богатых попечительниц богадельни. Великолепно сохранившаяся живопись исполнена более тщательно и тонко,
традиционная для подобных картин композиция незыблема в своем совершенстве. За исключением благодушной и жалкой, беспомощно улыбающейся пожилой кокетки, все регентши — глубокие старухи.
Каждая из них — яркая и определенная индивидуальность: болезненная, сравнительно мягкая казначейша налево, злобная и страшная старуха рядом с ней, недалекая молодящаяся дама и, наконец, сидящая справа Адриана Бреденхоф — воплощение воли, внутренней силы и ледяной отрешенности от людских забот и страстей. Однако и в ней есть нечто от физического и морального умирания, уничтожения человека, которое в различной степени коснулось их всех, но заметнее всего сказалось на облике второй регентши слева. Истаявшая плоть обнажила кости черепа, полнота естественных человеческих чувств сменилась мелочной злобностью, старуха стала живым напоминанием о смерти.
Только немолодая, но здоровая и добродушная служанка не подвластна могильному холоду, наполняющему картину.
Неуверенность и опустошенность, свойственные портрету регентов, в портрете регентш превратились в трагическое размышление о близкой смерти. Преследовавшая Хальса мысль воплотилась в изображении женщин, таких же старых, как и он сам. Однако содержание картин вовсе не исчерпывается личными переживаниями художника, как бы значительны они ни были.
Не исчерпывается оно и ироническим разоблачением буржуазной благотворительности, хотя в холстах Хэльса можно найти и такой оттенок содержания.
Свои разочарования, горечь и тревогу Хальс умеет превратить в прозрение великой истины, а не подлежащую сомнению оценку человеческой жизни и человеческого общества. Некогда он прославлял это общество и эту жизнь, теперь он выносит им беспощадный, горький приговор. И голландское бюргерство и сам Хальс изменились так, что былые иллюзии стали невозможны.
(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)