Описание картины «Портрет отца» — Павел Федотов

Описание картины Портрет отца   Павел Федотов

«Портрет отца» можно понять, лишь вникнув в подробности биографии Федотова: отец протирает очки, собираясь читать газету, и газета эта вовсе не простая — это, если вглядеться в мелкие, тщательно выписанные буквочки, номер «Русского инвалида» от среды 13 декабря 1833 года, того самого дня, когда сын был произведен в прапорщики, получил первый офицерский чин,- дня триумфа родительских упований. Портрет был написан в Москве, когда Федотов получил отпуск, впервые за три года службы и неслыханно продолжительный,

с 20 августа по 20 декабря — «по домашним обстоятельствам», фактически же в поощрение дальнейшей работы над картиной «Встреча в лагере лейб-гвардии Финляндского полка великого князя Михаила Павловича 8 июля 1837 года», эскиз которой понравился Михаилу Павловичу.

Можно сказать, что «Портрет отца» гораздо примитивнее, чем следовало бы ожидать от Федотова в 1837 году: он несколько робок и даже коряв. Однако такое отступление стоит подороже иных побед. Никогда еще он не порывался изобразить реального человека в подробностях занимающего его реального, пусть и незначительного, дела и реальной же обстановки — домашнего садика, куда старик, почувствовав себя немного лучше, вышел прямо в халате и сел за простой стол, на который положил газету и оказавшийся ненужным теплый картуз.

Никогда еще он не всматривался в человека с таким пристальным, как бы замедленным вниманием и не силился, робея от ответственности перед натурой, пренебрегая заученностью навыков, передать его точь-в-точь таким, каков он есть, Тут в Федотове проглянуло что-то неожиданное — от другого, будущего Федотова.

Андрей Илларионович, был из простых. Мужицкая фамилия его выдавала — Федотов. «Федот да не тот», «У всякого Федота своя забота». Солдат, рядовой Апшеронского мушкетерского полка с 1780 года, он участвовал едва ли не во всех кампаниях и походах последних двух десятилетий века: в Молдавии при осаде и взятии города Хотина; в Кубане во время Шведской войны в Финляндии, в Польше против таможенных мятежников, в Голландской экспедиции на флоте в Балтийском и Немецком морях в Англии и Голландии, где ранен пулею в левую ногу, на французском острове при корпусе Российских войск. И — поротый, колотый, резаный, стреляный, рубленый, обожженный — пробился-таки: в 1794 году уже унтер-офицер, а в 1800-м офицер, поручик, правда, в отставке.

Ему бы служить и служить, военное дело было единственное, что он знал и умел, однако в отставку погнала последняя рана. К тому времени он был уже женат, и не первый год, на пленной турчанке, вывезенной из молдавской кампании. С женой и годовалым сыном Михаилом, явившимся на свет где-то по дороге из армии, он в 1802 или 1803 году оказался в Москве, где вступил в службу секретарем Московской управы благочиния.

Неизвестно, что сталось с женою, от которой до нас не дошло даже имени, — то ли не перенесла чуждого ей московского климата, то ли скончалась родами, производя в 1804 году на свет следующего сына Василия, то ли еще что, но уже в апреле 1806 года Андрей Илларионович, сделавшийся к тому времени вдовцом, женился вторично, на купеческой вдове Наталии Алексеевне Калашниковой, урожденной Григорьевой. У той была уже своя дочь Анна, и в едва образовавшейся семье оказалось, таким образом, сразу трое детей. Как будто и довольно, но, верно, сильно тянуло отца к семейным радостям, и один за другим пошли еще дети: Александр, Алексей, Павел, Надежда, Екатерина, Любовь.

Однако словно рок какой-то висел над ними. Василий умер девяти лет, Александр родился болезненным и хилым, а дальше пошло и того хуже — Алексей и Надежда скончались, едва успев явиться на свет и получить имя, а Екатерина — на следующий год после рождения. Один только Павел, родившийся 22 июня 1815 года, оказался здоровым и крепким, и на его будущее можно было надеяться.

У матери оставался кое-какой капитал, в 1810 году на него купили деревянный домик в первом квартале Яузской части, по Хомутовскому переулку, под номером 80. Домик был маленький: четыре комнатки, пять окошек по первому этажу и три по мезонину. Позади домика располагался небольшой участок. В этом доме, давно уже стертом с лица земли, и прошли первые одиннадцать лет жизни Федотова.

0 матери мы не знаем почти ничего. Дважды была замужем, рожала детей, умерла от чахотки. Как судьба столкнула ее с немолодым, тридцатипятилетним человеком, неулыбчивым и одиноким, без гроша в кармане, без родни, да еще с двумя малолетними ребятишками на руках?

Каковы были ее характер, внешность, привычки, круг интересов, отношения с окружающими? 0 ней Федотов не поведал нам ни словом, ни намеком, будто и нечего было вспомнить, словно ее не существовало, словно не оставила она в нем никакого следа. Отца Федотов описал и даже отчасти объяснил — скупо, но емко.

Своеобычна была его судьба, своеобычен был его характер — сама женитьба на пленной турчанке свидетельствовала о натуре, способной на поступок, а путь, проделанный им, — о характере настойчивом и упорном. Жизненные обстоятельства выковали и закалили этот характер. «Честностью он обладал безмерною; но она, как у многих честных стариков, перенесших многое в жизни, облечена была в формы суровые, жестокие, угловатые…». Люди, подобные Федотову-отцу, не довольствуются тем, что исповедуют какие-то принципы, но требуют тогo же от окружающих и в общении бывают чрезвычайно тяжелы.

Жесткий и прямолинейный, упрямо сохранявший привычки, нажитые солдатской службой, да еще отделенный от сына громадной по тем временам разницей в возрасте, немногословный, не склонный к нежности, впрочем, и не умеющий, даже если бы и захотел, быть нежным, отец все таки запал в память Федотова очень глубоко.


1 Звезда2 Звезды3 Звезды4 Звезды5 Звезд (1 оценок, среднее: 5,00 из 5)

Описание картины «Портрет отца» — Павел Федотов